Погибший вместе с экипажем зенитно-ракетный комплекс С-300 ВС РФ в районе Токмака Запорожской области стал памятником, у которого останавливаются проезжающие мимо люди и отдают должное памяти павших воинов.
На обгорелых останках некогда мощной техники – цветы, детские игрушки, флаги – России, Советского Союза, Российской империи, Спаса Нерукотворного, родов войск и общественных организаций. Рядом столик со стопкой водки и нехитрой закуской.
…Это случилось в начале октября 2022 года. Американская ракета «Хаймерс», запущенная ВСУ, прямой наводкой попала в наш С-300, находившуюся на боевом дежурстве. Погибли все 11 бойцов расчета. Корреспондент «РГ» разыскал человека, который прибыл на место происшествия одним из первых. Это младший сержант Тимур Давлатов (позывной - Маэстро), - старший стрелок военной полиции 19-й мотострелковой дивизии 58 армии.
- Мы ехали из Бердянска в Токмак и оказались здесь буквально через 20 минут после взрыва, - рассказывает Тимур. – Установка полыхала и съехала на обочину с трассы по ходу движения. Естественно, выжить там никто не мог. Одновременно с нами прибыли следователи и военная полиция. Проехать по альфальтовому полотну мимо было невозможно – потому что асфальт в месте прилета ракеты расплавился и, несмотря на прохладную погоду, был еще жидкий - даже спустя полчаса, такая там температура была.
- Откуда вы узнали точное время попадания?
- На ближайшем посту нам сказали, что минут 10 назад подорвали С-300. Да он и виден был, взрыв – клубы дыма вверх от земли и до неба.
- А вы куда ехали?
- Я тогда служил музыкантом в оркестре 19-й дивизии, мы давали концерты по госпиталям и местам расположения наших подразделений, постоянно мотались по линии фронта. Это потом я из музыканта в стрелки перевелся… Буквально потрясла меня эта картина – горящий С-300… Сам я из Владикавказа, у меня музыкальное образование, на гражданке был вокалистом - эстрадным певцом, пел во многих ресторанах в курортных городах страны. Александр Розенбаум, Леонид Агутин, Анжелика Варум, Григорий Лепс – с этими людьми я, конечно, вместе не пел, но неоднократно проводил с ними вместе застолье после выступлений… А когда началась спецоперация, то войну с неонацизмом воспринял как свою, поэтому я давно здесь…
С тех пор проходили месяцы, прошли годы, а сгоревший ЗРК постепенно становился народным мемориалом, местом почитания памяти наших воинов. Проезжает военная техника – водители подают сигналы, офицеры и солдаты отдают честь. Едут автомобили гражданских – также нажимают на клаксон, крестятся. Кто-то остановится на минутку, помянуть погибших, помолчит, сотворит крестное знамение, пожелав парням Царствия Небесного или чтобы земля была пухом.
Остановили свой автомобиль и мы. Подошли к памятнику, помянули, перекрестились. Мой спутник – Дмитрий Воробьев, боевой офицер, президент фонда помощи ветеранам и инвалидам боевых действий «Своих не бросаем». Фонд имеет множество филиалов по всей стране и занимается патронажным уходом за инвалидами СВО. Сам Дмитрий постоянно в движении – по фронтам и госпиталям. При этом он действующий военнослужащий. Смертельно уставший, вечно невыспавшийся, с красными глазами и надорванными голосовыми связками. С огромной тяжелой ношей на плечах, которая способна придавить кого угодно.
- Пока мы о них помним, в наших сердцах они все будут живы. Их родителям, женам и детям очень важно, что ребята погибли не просто так, не зря, - хриплым голосом говорит Дмитрий, поправляя на мемориале полотнище своего фонда. Красные белки его глаз наполняются слезами, они текут по щеке.
Тактично отворачиваюсь, делаю вид, что не заметил. Дмитрий продолжает говорить о том, что война рано или поздно закончится и нужны вот такие места притяжения, где подрастающее поколение наглядно получит знание о тех, благодаря кому живет под мирным небом. Касаемо этого есть у него задумка – поставить памятники погибшим на СВО воинам во всех региональных центрах страны. Прообразом памятников, как я понял, будет являться скульптура «Воин-освободитель» - монумент павшим в боях за Берлин советским воинам на военном мемориале в Трепов-парке в Берлине. В одной руке солдат держит опущенный меч, а на другой – спасенную девочку. Меча не будет, зато будет, например, пулемет, как в уже готовой сочинской скульптуре.
- При этом в каждом городе памятник должен чем-то отличаться от предыдущего, - делится Дмитрий. – Где-то солдат будет стоять, где-то сидеть, где-то девочка у него на руках, где-то рядом. Ребенок символизирует защиту мирного гражданского населения. Работа уже началась. Первый памятник мы установили в Сочи, затем в Луганске, в Краснодарском крае, а совсем недавно – 15 июня, открыли монумент в Ярославле. На очереди Пенза, Санкт-Петербург, Московская область, Астрахань и Владикавказ…
Начинаю фотографировать мемориал со всех сторон. Замечаю двух мужчин средних лет, работающих граблями и лопатой неподалече. Заметив объектив моего фотоаппарата, скромно отходят в сторонку. Представляюсь, спрашиваю, чего они боятся. Да ничего, отвечают, просто работают здесь не для славы.
Оказывается, Иван и Сергей – оба местные. Время от времени наведываются сюда, убирают накопившийся мусор вокруг мемориала.
- Да не мы одни, - говорит Иван. – Многие местные жители сюда приходят. Не верьте украинским пабликам, утверждающим, что русских воинов здесь считают оккупантами. Вы посмотрите, с какой любовью в каждом нашем селе ухаживают за памятниками павшим в Великой Отечественной войне. Они есть буквально в каждом населенном пункте. А укропы на них ведут охоту – бомбят. А мы потом восстанавливаем. Да и вообще подавляющее большинство здесь, на Запорожье, - русские. Разумеется, есть и ждуны, и недовольные, но таковых меньшинство. Говорю одному такому: «Мыкола, а с какого перепугу ты не Николай? У тебя же дед после войны из Вологды сюда перебрался, ты сам как и твой отец по своей родовой привычке до сих пор окаешь, а туда же: «ще не вмерла», «а нас за що»… Смешные люди.
Андрей Полынский, «Российская газета», Запорожская область